Родился в Филадельфии. Переехав в Нью-Йорк он, двадцатилетним начинающим рисовальщиком, стал завсегдатаем знаменитой галереи «Фотосессион» Альфреда Стиглица, где впервые знакомится с новейшим искусством Европы. В 1915 году Ман Рэй встречается с Марселем Дюшаном, затем с Пикабиа и становится непосредственным собеседником и единомышленником европейских художественных радикалов вообще и дадаистов в особенности. В 1921 году Ман Рэй приезжает в Париж и вскоре становится заметной и элегантно-сенсационной фигурой Монпарнаса того времени. Его слава росла и упрочивалась благодаря неуёмной деятельности кинематографиста, журналиста, даже фотографа модных моделей. Участник едва ли не всех сюрреалистических выставок, автор книги «Фотография – не искусство», до старости (он умер в 1976 году) сохранивший вкус и страсть к живописи, он остался в истории мастером 1920-х годов, дерзко взглянувшим в зазеркалье с помощью фотографий.
Первые автомобили были похожи на кареты. Фотография долго не могла вырваться из объятий живописи. Причём из объятий удушающих. По началу художники считали фотографию полезной чернорабочей и лишь из снисхождения поощряли стремление фотографов подражанию живописи и графике. Больше других волновались гравёры – монополисты воспроизведения картин и памятников искусства, и портретисты, пишущие на заказ, и вообще художники, пишущие «похоже». Из их стана раздавались голоса: «Фотография есть зеркало природы, и приписывать ей заслугу всех оптических эффектов.…То же самое что удивляться богатству, фантазии невинного фабриканта зеркал». Или: «Светопись» (так иногда называли фотографию) имеет столь же малое отношение к живописи, как уличный шарманщик к Моцарту и Бетховену… как стенография к ораторскому искусству, как штамп к резцу. Эти сорные травы заглушают истинное искусство. Фотография – это создание машины – теснит живопись, отнимая у неё адептов средства к существованию. Вот здесь, как говорится, уже теплее, действительно, фотография уже на первых порах потеснила паразитов художества, которые, эксплуатируя ремесленную сторону творчества, часто компрометировали и компрометируют искусство в глазах публики. Как заметил один проницательный автор: «Теперь только посредственный живописец не может держаться, он должен сложить свою палитру, опустить кисть и искать себе других занятий. Тогда как мастера живут и всегда будут живы».
Ман Рэй был мастером. Он сразу увидел главного врага художественной фотографии – механическое, протокольное изображение всего, что попадает в объектив, и один из первых увидел своих союзников – ракурс, деформацию, крупный план. То, что Маяковский несколько порадоксально назовет «субъективным объективом». В конце концов, даже механическую природу фотографии он сделал своим союзникам. Исходившая из его идей группа «Ф: 64» (этот термин означает до крайности «загруженную» диафрагму, благодаря чему все планы пространства выходили на снимке с большой резкостью) окончательно порвало с мягкорисующей, живописной оптикой начало XX века. Сам Ман Рэй изобрёл, так называемые «рэйографии», размещая предметы на светочувствительной поверхности фотобумаги и воздействуя на них светом. Вписывая простые предметы (сигареты, лампы, расчёски, всё что угодно) в прямоугольный формат чёрно-белого снимка, художник добивался их особого, независимого существования, наполненного тревожным внутренним смыслом. Чисто механическим приёмом (добавим сюда и используемый им эффект «соляризации», когда в результате проекционной передержки негатива получается фотографическое изображение с обратной световой тональностью, обрамлённое по краям тёмной полосой) Ман Рэй доказал, что главный союзник фотографии как искусства – действительность. Но фотография призвана делать открытия в этом знакомом мире, в повседневности, в мелочи быта обнаруживать бытие.
Пожалуй, самая известная работа Ман Рэя – «Скрипка Энгра». Абсолютно реальная постановочная фигура, на которой с помощью фотомонтажа нанесены «приметы» скрипки. Нас не должна вводить в заблуждение многозначность названия. «Скрипка Энгра» – распространенная метафора хобби, второй страсти (как известно, Энгр всё свободное от живописи время посвящал скрипке). Здесь многозначность другого уровня. Несомненная художественность и поэтичность самого снимка находится в остром противоречии соединения телесности и вещественности, синтеза плоти и деревянного предмета. Современная предметность человеческого тела и звуки музыки…
На одной из фотовыставок «Золотой объектив» мне как-то бросилась в глаза серия снимков балерин из Мариинки. Похоже на Ман Рэя. Та же строгость и простота форм, изощренная элегантность крепких мускулистых ног трудяг – танцовщиц. Но я тут же понял разницу. Очень талантливый, высокохудожественный. Но не из зазеркалья. Действительность здесь переиграла образ. Всё-таки недостаточно взять в руки даже очень дорогой фотоаппарат. Нужен ещё глаз художника. Особенно в фотографии.
Сергей Пухачёв.