"Бубновый валет" – общество художников (1910-1917) – первое и самое крупное объединение раннего авангарда в России.
К. Малевич, М. Ларионов, Н. Гончарова, И. Машков, П. Кончаловский, Р. Фальк, А. Куприн, А. Лентулов, Д. Бурлюк, А. Экстер и другие молодые художники общества своими творческими новациями не только утвердили в России высокую художественную культуру «чистой живописи», ориентированную на французских мастеров, но и во многом определили пути развития русской живописи XX века.
А начиналось всё шумно, празднично и весело. В декабре 1910 года в Москве группа молодых художников, которым, по воспоминаниям, «хотелось выразить свои чувства, хотелось живописи могучей, насыщенной обильным колоритом», открыла выставку картин. Михаил Ларионов, один из главных её организаторов, предложил название?– «Бубновый валет». Оно оказалось на редкость удачным и понравилось большинству её участников. «Живопись на выставке была подобна разноцветному пламени: «валет» – это «молодость», а «бубны» – «цвет»,?– писал К.?Малевич. Действительно, свежесть и красочная энергия полотен казалась чем-то небывалым, изумляло обилие ярких, «вульгарных», «простонародных» цветовых сочетаний. А мотив карт сразу же настраивал публику на атмосферу игры, балагана, народного гуляния и ярмарочного представления. Но, главное, название вызывало в московском обществе чувство удивления, изумления, непонимания и неприятия.
Свидетели и участники этой исторической выставки сходились во мнении о ней, как о «первой пощечине общественному вкусу» и «как об одной из самых ошеломляющих культурных акций». После закрытия выставки её участники основали общество художников и назвали его тем же именем – «Бубновый валет».
К середине 1910-х годов в искусстве бубнововалетов сложилась жанровая структура, характерная для традиционной европейской живописи: портрет, натюрморт, пейзаж, изображение обнажённой натуры. Что же касается впечатления, производимого на публику, то здесь, несомненно, первое место занимает портрет и автопортрет.
Рекордсменом был И. Машков, чьи портреты имели «с первого взгляда вид чудовищный и ужасающий», а огромное, в своем роде программное, полотно, изображающее его самого и Петра Кончаловского голыми (в костюме борцов), с великолепными мускулами; слева – пианино с испанскими нотами, на пианино книги – Сезанн, Хокусаи, Библия; справа стол – со стаканами; в руках – музыкальные инструменты, у ног – гимнастические гири, стало главным «пугачом» (как называли такие полотна сами художники) выставки 1910 года и вызывало оторопь даже у многих участников экспозиции. «Когда полотно поставили на место, – вспоминал А. Лентулов, – то зрителям представилось зрелище настолько неожиданное, что первое время трудно было сообразить, что сие произведение означало».
Такое же по силе эмоций недоумение вызвал и автопортрет Михаила Ларионова. Художник изобразил себя в стиле «заборной живописи»: жизнерадостный, хулиганского вида детина с явным удовольствием наслаждается изумлением смотрящего на него посетителя выставки. Надо сказать, что Михаил Ларионов был идеологом нового понимания творчества. Он проповедовал волевой отказ художника от всего найденного, от выработанной манеры и стиля, от всякой стабильности и «успешности». В его портретах сознательно нарушаются традиции жанра и индивидуальное сходство переосмысливается самым неожиданным образом.
Усиление физических, телесных, не поэтически духовных, достоинств героев, обилие наивных, «рассказывающих» деталей, комически серьёзное позирование – все эти черты народной эстетики присутствовали в портретах бубнововалетов, а эффект неожиданности возникал от их приложения к традиционно «высокой» теме.
Для русского сознания творческая личность всегда была воплощением высоких духовных качеств. Публика могла простить ей и экстравагантный вид, и странное поведение, но никак не прозаическую приземлённость. Однако именно таким – совершенно обыкновенным, солидным мужчиной, представил себя Пётр Кончаловский на «Автопортрете в сером», показанном на следующей выставке «Бубнового валета» в 1912 году. Свобода быть самим собой, наслаждение живописью, широкое письмо «метлой» и общее весёлое и озорное настроение работы стало выражением нового миросозерцания, которое, к сожалению, было чуждо и непонятно культурной элите.
Галерея бунововалетовских автопортретов включает в себя и костюмированные образы, например, Ильи Машкова в виде богача-судовладельца, Аристарха Лентулова в образе ярмарочного зазывалы.
«Собственные изображения» живописцев всегда как будто бы спорят с традиционными академическими правилами и манерой подачи материала. Да и сам художник в понимании «валетов» становится энергичным, уверенным в себе человеком, жизнелюбом, крепко стоящим на земле, а не «юношей бледным со взором горящим».
В ситуации творческого перепутья, поисков нового миросозерцания и языка искусства «валеты» идут разными путями. Но основой интерпретации человеческого облика всегда остаётся «живопись как единственное содержание живописца». И именно поэтому, спустя столетие, их автопрортреты поражают свежестью и юной энергией, как будто только что появились на свет.
Елена Жирова.