Долгожданное лето для Димки началось безрадостно. Играя в футбол на соревнованиях, он получил серьезную травму колена. Потом больница, операция. Почти три месяца промучился. Но больше всего его расстроило то, что врачи категорически запретили ему не только любимый футбол, но и другие физические нагрузки. Сразу появилась масса свободного времени, а заняться нечем.
В школу он ходил неохотно: учиться не любил, способностями не блистал. Да и друзья-приятели такие же: перекуры, разговоры ни о чем – неинтересно.
Дома та же скука, та же безграничная пустота. Отец месяцами в командировках, изредка звонит да деньги шлет. Димка уже привык, что его никогда нет. Мать то на работе, то по хозяйству, то с двумя младшими сестренками возится. Старшего сына совсем редко замечает, считает, что взрослый уже: ведь в мае шестнадцать лет исполнилось.
Промозглым осенним вечером Димке так не хотелось сидеть дома. А тут приятель позвонил, предложил сходить на вечеринку. В новой компании Дима чувствовал себя лишним, зажатый и мрачный сидел на старом диване. Тут подошел парень, сказал, что друзья зовут его Шустрый, хотя на самом деле он Игорь. Дальше стал обсуждать последние футбольные матчи. Димка сразу оживился: ведь о футболе он мог говорить бесконечно. Так они общались почти два часа, а потом Шустрый предложил словить кайф, причем в честь знакомства бесплатно. Димка раздумывал, но Шустрый убеждал, что это безопасно, зато наслаждение такое, какого он никогда не испытывал. «Эх, была не была! Пойдем!» – махнув рукой, согласился Димка и поплелся за Шустрым.
Домой Димка вернулся часа в два ночи. Проверил, не выпал ли из кармана куртки листочек, на котором записал номера телефонов Шустрого, и лег спать.
Следующий вечер дома опять был серым и скучным. Рука Димки сама потянулась к телефонной трубке. Шустрый ответил бодро и весело, согласился встретиться, но предупредил его, чтоб захватил бабки, так как за праздник надо платить. Димка знал, где лежат деньги, которые присылает отец, торопливо вытащил оттуда пятьсот рублей и ушел.
Теперь с наступлением сумерек Димка не думал, чем бы ему заняться, а шел к неунывающему «другу». Стопочка отцовских денег заметно убавилась, поэтому Димка сначала продал старинные часы деда, а потом единственные золотые сережки матери. Так он протянул почти месяц.
Однажды, вернувшись за полночь, он застал мать на кухне всю в слезах, а на столе стояли пустая шкатулка и коробочка, в которой почти не осталось отцовских денег. Посмотрев на эту сцену холодными, стеклянными глазами, Димка сказал, что проиграл в карты крупную сумму, а карточный долг надо возвращать. Мать в истерике бросилась к нему, стала теребить за куртку, била по щекам, охрипшим от волнения голосом говорила что-то, но Димке было все равно. Он не слышал ее…
Вечер следующего дня был мучительным. Димка то и дело выходил покурить, но судороги продолжали сводить все тело. Мать пристально следила за ним. Он схватил куртку и, резко хлопнув дверью, ушел.
Но почему-то от сырого ноябрьского воздуха судороги усилились, а мысль о том, где взять деньги, как будто просверлила огромную дыру в голове. Он целый час бесцельно слонялся по улицам, из-за мучительной боли не чувствуя земли под ногами. Но вот в темном переулке увидел тихо идущую женщину. Схватил рядом лежащий булыжник, догнал ее и ударил сзади по голове. Она только слабо вскрикнула и упала на мокрый асфальт. Димка стал судорожно искать в ее сумочке кошелек. Он уже достал оттуда деньги и хотел бежать, но в переулке загорелись фонари. Свет на минуту ослепил парня. Когда Димка открыл глаза и увидел красивое молодое лицо в луже крови, его затошнило. Он упал в грязь. Сколько там пролежал, не помнил. Когда пришел в себя, то кинулся к окну ближайшего дома с криком, чтоб вызвали скорую. Увидев, что из подъезда вышли люди и направились к лежащей на тротуаре женщине, побежал прочь.
Он бежал долго, спотыкался, падал, поднимался и бежал опять. А зоркие ночные фонари смотрели ему в след, напоминая о том, что он сделал. Димка чувствовал себя раздавленным, мерзким, слабым, а внутри было что-то очень тяжелое, с чем он не в состоянии больше жить.
Пронзительный, долгий сигнал грузовой машины. Свет фар осветил высокую худощавую фигуру парня, который, не двигаясь, стоял посреди дороги. Визжание тормозов… Искры на асфальте…Водитель не успел… Но он запомнил болезненный взгляд больших синих глаз, в которых не было страха. В них отражалась бездна, в которую Димка уходил из этого мира, ставшего для него чужим, уходил страшно и безрассудно.
P.S. Они не ведают, что творят. Простите их! Помолитесь за их истерзанные души!
Смотрите друг другу в глаза, говорите друг с другом, пытайтесь услышать и понять. Расскажите, как волшебно кружиться в танце, как здорово гонять мяч по зеленой траве, какое наслаждение сочинять стихи, владеть кистью и петь…Раскрасьте жизнь! Тогда никому не нужно будет платить за «праздник» такой дорогой ценой.
Юлия Кольцова, Краснодарский край, станица Староминская.