Из цикла «Записки странствующего фольклориста»
ЛЕШИЙ
Он идёт выше всех деревьев, подобен чёрной горе,
У него на руках морщины, глубокие трещины на коре,
Нереальный, как будто ландыши в январе.
У него между пальцев мох, на коленке гриб моховик,
Под лопаткой гнездятся совы, но к этому он привык,
Он несёт в руках девочку, дедушко-лесовик.
Её мать в сердцах сказала: «Леший тебя неси!»
Вот тряпичной куклой она на ветках его и висит,
По щекам её листья бьют, дождичек моросит.
И ей чудится: руки его становятся горячей,
Она пьёт его речи – чистый лесной ручей.
Так носил её над землёй тридцать дней и тридцать ночей.
Это вам не соседские парни, не сестрин жених балбес.
Он был ангелом, а потом падучей звездою – недаром бес.
Кто куда попадал: в овин – овинник, в баню – банник.
А этот в лес.
Он был ангелом, но сгорел в атмосфере и почернел,
У него под кожей земля, под землёю мел.
«Слушай, девочка, как ты мила, как личика сахар бел».
Вынес прямо к деревне. Бабы нашли, кричат:
«Похудела-то как: одни глаза, да кости торчат!»
... И пошёл к лешачихе, собирая орехи для лешачат.
ЗАКЛИЧКА
Под руки с сёстрами или поодиночке
Ходим поглубже в лес, повыше за облака:
«Дай, Голосёна, голосу! Хоть бы строчкой
Дай докричаться до дальнего далека!
Дай, Голосёна, слова вместо обновы,
Слога на всю дорогу, слуха дай, светлый дух!»
И Голосёна выносит птенчика чуть живого:
Щебет, косточки, пух....
«На же, корми его бабочками дневными,
Будет те голос, девка, как встанет он на крыло».
С сёстрами кличем охрипши родное имя:
«Маша! Ау, ау!» В какую глушь завело...
РОСПИСИ
Красное, ржавое, выцветшее, льняное…
Чувствуешь, поворачивается колесо?
Вечер – огромный зверь – обедает мною.
Ужас конца становится невесом.
С прялок, с домов с нарисованными часами,
С досок икон неуклюже спрыгивают впотьмах
Львы лупоглазые с вытянутыми носами,
С куцыми чёлками, с розами на хвостах.
На позвонке кита, выброшенного приливом,
Старом, огромном, словно дуб вековой,
Иконописец по кости вывел святых и диво,
Чудо морское с кудрявою головой.
Рядом с Ионой смотрит глазом цветочным
На корабли, в страхе жмущиеся к скале.
Восстановить по косточке позвоночной
Образ чудовищ, не виданных на земле,
И приручить, увить резными кустами
Южного зверя на северной полосе...
Вечный покой, кто может его представить?
Кто видел льва в наших широтах? А всё же
малюют все.
МАРТ
А зима здесь долгая – это понимаешь даже не в феврале,
А где-нибудь ближе к апрелю. Все божества на лыжах.
Идёшь и думаешь: странно сказать – «по земле»,
Ведь земля, она где-то под снегом, ниже, гораздо ниже.
А мы тут себе – снегожители – понимаем весь мир бело,
Никаких скидок на чепуху цветов, сносок, ссылок, проталин.
Главное – двигаться по лыжне дальше (всё прочее – зло)
Как бы мы ни устали, как бы мы ни устали.
Лета Югай.