ПРОГУЛКИ ВЕРХОМ
По аллее проводят
лошадок…
Анна Ахматова
Поболеть бы пару дней,
Полежать бы и послушать,
Как по улице коней
Под уздцы ведут конюшие,
Как на длинном поводке
Лошадь бегает по кругу,
Круг рисуя на песке,
Выгибая шею туго;
Косит карие глаза
С фиолетовой прожилкой,
Возит битых полчаса
Маленькую пассажирку:
Как душа, она легка,
Все лицо ее – улыбка,
Водит детская рука
Вдоль по конскому загривку;
Тает, тает лазурит,
Бабье лето сна прозрачней,
Лошадь головой покачивает,
Воздух клёнами горчит…
Детские обиды
В маршрутку сесть и ехать, ехать,
Чтоб не приехать никуда
И вспомнить с горечью и смехом
Былые школьные года:
Качается мосточек шаткий,
Звонок нещадно режет слух.
Я – девочка в дурацкой шапке,
Большой, косматой, как треух.
Пришкольный дворик запорошен,
И дети, выстроившись в ряд,
Вдоль по раскатанным дорожкам,
Как по конвейеру, скользят.
А я гляжу в нещадно белый
Пейзаж, где каждый куст знаком,
И пахнет кашей подгорелой
И кипяченым молоком;
И скрип качелей криворуких,
Их лодочных уключин плач
Созвучен застарелой муке,
Привычной, как портфель и плащ.
А снег все сыпет, сыпет, сыпет,
И в пору смело повторять:
«Иосиф, проданный в Египет,
Не мог сильнее тосковать».
ПОЕЗДКА В МЕТЕЛЬ
У тебя появились морщины на лбу.
Меня не было месяц. Они пролегли.
До чего ненавижу я эту судьбу,
проживание порознь, старенье вдали.
И дорогу. Особенно, если зимой,
на маршрутке, сквозь сумерки, вьюгу,
декабрь.
И ни зги. И полощется снег пеленой,
вспоминается песенка про ямщика.
Одинаково слева и справа легло
бело-поле. Буран открывает для глаз
тут щетину куста, тут берёз помело –
на секунду – и снова пускается в пляс.
Бесконечна дорога у бури внутри,
и в пространстве куражится снежная
взвесь,
спишь-не спишь, то ли едешь, замри-
отомри,
и тоска ощущается в сердце, как резь...
Стоп, приехали! Выйдешь – и пахнет
дымком
и древесным углем, и теплом городка.
Не метёт. Видно звёзды. И каждый
знаком
уголок, и проулок. И чай с молоком.
И в награду – в ладонях родная рука.
Ирина Болдова.