Господи, благослови меня
и этих тоже, и тех…
Этих вот — неудачников;
И тех, кого ждёт успех;
Чей голос почти не слышен;
Горланов и гордецов…
Отведавших Этих вишен
с ладоней — Твоих птенцов.
ПРОВИНЦИАЛЬНОЕ
Когда приедешь навсегда,
Туда, где был случайно прежде,
С надеждой милые черты
Провинциальной простоты
в повадках горожан, в одежде
Пытаешься найти — тщета —
Тлен, запустенье, нищета.
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Жена останется вдовой
И сиротой — дитя,
Когда в атаке штыковой,
под орудийный гам и вой
под резвое «ура!»,
ты упадёшь, разинув рот
уже герой… как идиот
буркала закатив…
Пока ещё не грянул бой,
Среди живых живёшь живой.
И группу крови голубой
Не назовёшь шутя.
Сидишь в кафе, не смел, не сед,
И не герой и не поэт.
Жуёшь бисквит, воротишь нос
И пьёшь аперитив.
* * *
Никаких стихов нельзя на свете.
Замолчите, человечьи языки, —
прекращается дыхание в Поэте, —
не нужны стихи.
Он ещё стоит, — на ле- на право, —
но уже от смерти не уйдёт.
Общечеловеческая Слава
раз- зевает рот.
Это только кажется сначала,
но отлично видится в конце, —
стало очень мало... и не стало, —
черт знакомых на лице.
* * *
Отучившись на безвестном факультете
десять лет, без малого, зачем —
не скажу, но где берутся дети,
как родится уголь на планете,
что с чего и кто за что в ответе,
я ещё способен объяснить.
Но куда уходят люди эти,
Нет, не те, не эти, а ВОТ ЭТИ,
И за что, и как без них на свете
Я не в состояньи объяснить.
* * *
От утреннего холода дрожа,
Разуй своё хромое зренье.
У этого-ли скажешь рубежа —
постой, остановись, мгновенье.
И вот ещё остался полувзгляд
И полувздох, и птичий лёгкий шорох,
И солнце яркое в расплавленных очах,
Пока воспламенялся порох.
Арсений Ли.