* * *
Мы расставались в сентябре…
Печальная история.
Он думал: к утренней заре
Как раз умру от горя я.
И дни слились в кошмар сплошной,
Не жизнь, а аномалия.
Он ждал: что станется со мной?
Сопьюсь? Сойду с ума ли я?
Проснётся – рядом сплю не я.
Он торопливо крестится:
«И как там девочка моя? –
Утопится? Повесится?..»
Он знал, что из меня тогда
Любовь все соки выжала.
И дни текли, и шли года…
А я – взяла и выжила.
* * *
Пусть наш роман
не станет славной сагой
(Сюжетец неприглядный и босой),
Пусть я из тех, кто режется бумагой
И кормит всех дворняжек колбасой,
Но ведь судьба –
недремлющий арбитр.
И ты завоешь, жизнь свою кляня,
Когда придут борщи и тёплый свитер
Суровою расплатой за меня.
САЛЬСА
Исписалось моё перо.
Да какое там – авторучка…
Презабавная вышла штучка,
Но по-прежнему хмур Пьеро.
Равнодушно зевнёт закат,
Покривляется, между прочим,
И в бездонное брюхо ночи
Я нырну навсегда. Ты рад?..
Будет плохо, хоть криком вой
(М-да… Нарушила идиому).
Мне потом хоть на Марс, хоть в кому,
Но сегодня – пляшу с тобой!
Волк…
Волочу добычу волоком.
Вьётся след кровавым всполохом.
След петляет и теряется.
Значит, травля начинается…
Мы враги на веки вечные.
Только кто же человечнее?..
Волк…
Спите-видите, как здорово
На флажки загнать матёрого.
Мне ж от вас не надо многого –
Не тревожьте только логово.
Нет со мной тягаться толка вам.
Так отдайте волку волково.
ВИСОКОСНЫЙ ФЕВРАЛЬ
И пусть тебя снова тепличные хают:
Иным високосный – как пуля в висок.
Усилием воли зима, издыхая,
Как зверь, совершит
свой последний бросок.
А я лишь теплее укутаю ноги,
И после мороза потянет ко сну.
Спасибо тебе,
мой холодный и строгий,
Что ты – хоть на сутки –
задержишь весну.
Анна Идиатулина, г. Астрахань.