Когда над пустынными, скудными, каменистыми равнинами Андалузии встают , как мираж, заснеженные вершины Сьерра-Невады, возникает ощущение, что ты вот-вот попадёшь в волшебную сказку. И оно не обманывает! Есть ли путешественник, которого не околдовала, не захватила, не изумила бы Гранада? Горная гряда окаймляет цветущую Вегу – долину рек Дарро и Хениль, с апельсиновыми рощами, миндальными деревцами, кипарисами, кустами роз и жасмина. Вверх по холмам взбегают белые дома Гранады, над которыми возвышаются охристо-красные стены Альгамбры.
Трудно сказать, что же такое Альгамбра, подобно многопалубному кораблю плывущая над Вегой, – крепость с множеством дворцов и садов или небольшой город за крепостными стенами? Столь же трудно вообразить, глядя на эту массивную громаду, как изящны, ажурно-легки покои дворцов. Снаружи в Альгамбре нет ничего от дворца, внутри – ничего от крепости. Она напоминает грецкий орех с крепкой шершавой кожурой и нежной, рельефной, прихотливо-сложной «начинкой».
То, что открывается сегодня нашим глазам, лишь тень былого великолепия, которым сверкала мавританская Гранада в 13-15 столетиях. «Окружённый цветущими садами город походит на прелестное лицо, покрытое лёгким пушком. Текущая через него река с живописно перекинутыми мостами напоминает запястье девушки, охваченное браслетами», – в этом знаменитом двустишии андалузский поэт 14 века Ибн аль-Хатиб воспел красоту Гранады. Ему вторит современник, другой гранадский поэт Ибн Зумрук: «Гранада – корона, украшенная небесными созвездиями, а Альгамбра, да хранит её Аллах, рубин в этой короне».
Когда Альгамбра начала строиться, конец мусульманской культуры на Пиренейском полуострове был уже предопределён. В 1236 году христиане отвоевали у арабов Кордову, в 1238 году – Валенсию, в 124 8 году – Севилью. И именно в это время, в 1238 году, Мухаммед Первый из династии Назари явился в Гранаду и принялся возводить крепость на высоком холме, надёжно защищённом отрогами Съерра-Невады.
С тех пор каждый новый правитель Гранады вносил свод лепту в расширение крепости, которая обросла 37-ю башнями, каждый преумножал число дворцовых покоев. Ведь восточной властитель просто обязан строить, дабы никто не усомнился в его силе!
На исходе 15 века Гранада оставалась единственным островком арабо-мусульманской культуры в Испании. Восьмивековое владычество мусульман на Пиренейском полуострове подходило к концу, и точка была поставлена в Гранаде 2 января 1492 года. Последний эмир из рода Назари Боабдил подписал акт о капитуляции и передал ключи от крепости Альгамбра католическим королям Фердинанду и Изабелле. В христианской Гранаде Альгамбра, которая была одно время резиденцией испанских монархов, сохранилась, но пришла с годами в запустение. О сказочном арабском дворце миру напомнил американский писатель Вашингтон Ирвинг (1783-1859), который, собираяматериал для своей «Хроники завоевания Гранады», три месяца прожил в Альгамбре и написал книгу «Альгамбра» – причудливое и занимательное собрание путевых заметок, размышлений, зарисовок местной жизни, легенд, арабских сказок, исторических сведений. С тех пор интерес к Альгамбре всё усиливался, и сейчас это одно из самых посещаемых туристами мест.
Едва переступив порог Альгамбры, ощущаешь, что суетная жизнь осталась за пределами её стен. Нас охватывает в этих залах и двориках ощущение блаженства, которое возвышает душу, смывает усталость, обновляет тело. Где же истоки гармонии, пронизывающей Альгамбру? Да, здесь всё очень красиво. Отражаются в бассейнах стройные колонны, покрыты тончайшими орнаментами капители, карнизы, своды, арки, стекают со стен «сталактиты» (их называют мукарны), тихо журчит вода, на пол ложатся кружевные островки света, проникнувшего сквозь жалюзи… Внешний мир, если и напоминает о себе, то лишь нереально прекрасными видами Гранады за окнами. Но почему не кажется пестрым этот сплошной ковёр из цветных изразцов, резьбы по камню и гипсу, деревянных инкрустированных потолков, как сопрягается всё это изобилие прихотливых узоров и разнообразных материалов, избегая перегруженности?
Создателям ансамбля не откажешь в непогрешимом вкусе, но основной «стержень» Альгамбры – пропорции. Арабские архитекторы, унаследовавшие знания у математиков античности, построили дворцы на основе набора пропорциональных геометрических форм. Представьте себе квадрат, длина стороны которого – базовая для расчётов пропорций Альгамбры – повторяется во многих интерьерах. Разворачиваем под углом 45 градусов диагональ этого квадрата. Полученная вертикальная линия становится стороной прямоугольника, ширина которого равна ширине базового квадрата. Диагональ полученного прямоугольника в свою очередь разворачивается и становится стороной ещё более высокого прямоугольника, и так далее. Все конструктивно важные точки построек – ширина фасадов и арок, высота этажей – проектировались с учётом соотношений, заданных рядом получившихся при этих «играх с диагоналями» пропорций. Мы подсознательно чувствуем гармонию архитектуры, объединённой, при всём её разнообразии, общим модулем. Если кому-то в этом мире удалось «поверить алгеброй гармонию» – это были зодчие Альгамбры.
То же и с орнаментами. Их немыслимое узорочье сводится к простым геометрическим фигурам: квадрату, прямоугольнику, треугольнику, кругу. Каждый орнамент Альгамбры наложен на строгую сетку – опять же, определённых пропорций, которая объединяет и держит, подобно каркасу, весь декор, не давая ему рассыпаться на соперничающие фрагменты.
Как водится в восточных сказках, мы попадаем в Альгамбре в мир иллюзий. То, что представляется нам симметричным, например, орнаменты изразцов, на самом деле симметричным не является, фрагменты вручную выточенных фигурных плиток не идентичны и не взаимозаменяемы. Напротив, в узорах арабесок поглощённый деталями взгляд не различает симметричных элементов. Благодаря «математическим манипуляциям» зодчих, наборный деревянный потолок кажется более объёмным, чем на самом деле, что уж говорить о сталактитах – они превращают поверхность арок и куполов в невесомую пену; благодаря игре света и тени кажется, что сталактиты движутся. На покрытой ими поверхности нет точки, на которой можно сосредоточить взгляд, и если долго смотреть на сталактитовый купол, чувство его материальности полностью утрачивается.
Однако сколь бы сильным ни было у нас впечатление от Альгамбры, оно несравнимо с теми ощущениями, которые вызывал дворцовый комплекс у современников. Представьте себе, что стволы колонн сияют золотом, а сталактиты окрашены синей лазурью (остатки краски местами ещё сохранились). Эта реконструкция смущает, мы привыкли к белой, бледной Альгамбре, но не забывайте об изысканных коврах и тканях, о затейливой восточной мебели и посуде, о нарядных одеждах – и вы поймёте, что архитектура Альгамбры не могла не быть яркой!
Второе, что полезно сделать, – изменить в буквальном смысле слова точку зрения. Прав будет тот, кто, рискуя вызвать весёлое удивление собратьев-туристов, присядет и посмотрит по сторонам и вверх. Альгамбру строили в расчёте на сидящих или возлежащих, отдыхающих людей, точка зрения снизу здесь самая выигрышная, ведь Альгамбра – это земной рай, а в раю отдых – главное занятие.
Полюбоваться покоями Альгамбры, сидя на полу, – дело нехитрое, гораздо сложнее нам, живущим в краю, где воды всегда вдоволь, проникнуться арабской «философией воды». Мусульманская культура родилась в пустыне, образ рая для мусульман неразрывно связан с текущей водой. Видеть воду, наслаждаться её прохладой, слушать тихий (именно тихий, не нарушающий райского покоя) говор струй – это и есть блаженство. Там, где мы видим просто очень красивый бассейн или источник, дополняющий архитектуру, арабы Андалузии видели райский оазис. «Искусство воды» было не только равноправным, но иной раз главным в архитектуре дворцового комплекса. Недаром именно Львиный дворик со знаменитым фонтаном в центре стал символом Альгамбры.
Ещё один соавтор архитекторов – свет. В Альгамбре нам приходится отрешиться от привычных представлений об экстерьере и интерьере. Понятия «снаружи» и «внутри» неприменимы к соединению замкнутых
дворов и открытых покоев: это единое пространство со сложным членением, открытое небу, дневному свету, солнцу. Изменения погоды, времени года, времени суток ежечасно преображают облик Альгамбры.
Альгамбра – синтез архитектуры, природы и … литературы! Стены её покоев и дворов испещрены надписями – девизами, стихами, наставлениями. Для нас же эти стены молчат, непривычному глазу трудно отделить в затейливой арабеске орнаментальные мотивы от надписи куфическим шрифтом, и так же трудно оценить искусство каллиграфии, сравнивая одни и те же повторяющиеся слова, написанные разными вариациями «куфи». Такой многократно повторяющейся надписью стал в Альгамбре девиз династии Назари «Только Аллах победитель».
На изразцах у входа в зал Мешуара, предназначенного для аудиенций и судов, была надпись: «Войди и проси, ибо да не убоится просить справедливости тот, кто должен её найти». Стены, своды, ниши дворцов изобилуют искусно исполненными девизами: «Спасение», «Вера», «Благодать», «Вечное процветание» и надписями, прославляющими Аллаха.
Всего интереснее поэтические надписи – стихи лучших арабских поэтов Андалузии. Архитектура Альгамбры словно разговаривает с человеком, как бы представляется ему. «Как прекрасен сад, где земные цветы соперничают со звёздами небесными! Что может сравниться с чашей того алебастрового фонтана, который наполнен водою? – Ничего, кроме луны, сияющей на безоблачном небе»; «Я как невеста в брачном одеянии, одаренная красотой и совершенством. Созерцая этот кувшин, поймёшь истину моих слов. Посмотри на мою корону, и ты найдешь её схожей с молодым месяцем» (надпись на арке, в которую ставились вазы и кувшины); «Это – сад, в нём постройки так прекрасны, что Аллах не разрешил существовать другой красоте, могущей с ними сравниться» (надпись на Фонтане львов). К сожалению, в переводах эти стихи много теряют, хотя знатоки говорят, что на арабском языке они звучат очень поэтично и так же прекрасны, как сама Альгамбра – рукотворный рай.
Марина Аграновская