* * *
И каждый раз, когда бессметных мыслей рать
Берёт в полон и умерщвляет дух и тело,
И пьёт за разум, до которого нет дела,
Я прячу гордость под железную кровать.
И вот, пока она под ней лежит и спит,
Я сторожу сей сон под зорким чёрным оком.
И всё опять не так, и всё выходит боком,
И всё глаза твои, что словно малахит...
* * *
Ты пишешь, тебе, мол, необходимо
Луну намазать на хлеб и отправить в рот.
А небо тебе, безумный, вестимо,
Дало от ворот поворот.
И всё б ничего, да её имя
Бессонницей вгрызлось в живот.
А светило на небе
невыкраденное и непроданное.
Но зачем тебе луны,
Когда здесь вот она я,
вот же, вот!
* * *
Сколько есть до тебя столбов дорожных,
Столько есть для тебя новостей.
И приехать к тебе сейчас не можно,
И не нужно тебе гостей.
И пишу: «Расскажи, душа русалья,
Всё ли огненные волоса?»
Небо выкрасить голубой эмалью,
Чтоб точь-в-точь как твои глаза!
И бежали меня все сны – не жаль их,
И слепило глаза – больно зреть...
Но я видела, как волос русальих
Отливала на солнце медь.
* * *
Мне жутко, хоть и не верю в нежить,
Как жаль, что о разном просим.
А мне лишь бы
тебя
нежить...
или не жить вовсе.
Твой путь с моим не сойдётся если,
Так и быть:
сдадимся и бросим.
А мне бы слагать
тебе
песни
или не петь вовсе.
Мне было почти что двадцать один,
Тебе – почти двадцать восемь.
Но каждый из нас сам себе господин,
А мне бы
с тобой
до морщин и седин,
или никак вовсе.
Или никак вовсе.
* * *
Тобой придавило целый мой мир –
истинно, монолит.
И, знаешь ли, здорово так саднит
И здорово так болит.
И набило тобою оскомину,
А мне бы лишь натравиться всласть.
Я не знаю, какую на рану мазь,
Когда единственно ты искомое,
И когда
такую
многопудовую
Надо мною имеешь власть.
* * *
Моя ревность
Стирает
Камни
В песок,
Но не спрашивай, ты, мол, о ком?
Во мне – буря,
Но твой белокурый висок
Пахнет мёдом и молоком…
* * *
Не обещай любить до гроба,
Ибо вот он – гроб.
От твоей нелюбви саднит нёбо.
Узнаю: ты – Ной, я гляжу в оба,
И ныне слёзы мои – потоп.