РИСУНОК
По всей большой-большой Земле,
между зелёным и лазурным,
стоят, как часовые, церкви
из камня белого и света.
Стоят, как в море маяки.
Кресты на них лучатся чистым
и ярким золотом. И в небо
уходит, весь переливаясь,
прозрачный колокольный звон.
* * *
Есть вещи, с которыми ты остаёшься один на один:
Какой-нибудь стул в твоей комнате, космос, усталость.
И вот уже, кажется, сил ни на что не осталось,
И ты себе кажешься в каждой из луж и витрин,
И Ты растворяешься в этой приятной печали,
Описанной тысячи раз, и до боли знакомой:
Как будто тебя больше нет. И уютно как дома.
В такой тишине за слова уже не отвечают.
В такой пустоте за себя уже не отвечают.
И можно налить себе сладкого мятного чаю,
Плечами пожать и уже ничего не решать.
Тебя больше нет, если ты себя не замечаешь.
Есть вещи, с которыми ты остаёшься один на один:
Зажмурив глаза, натянув до ушей одеяло,
Впадая то в транс, то в нирвану, то в сплин,
Во что бы ни стало.
Есть вещи, с которыми ты остаёшься один на один:
Реальность и что-то ещё, с чем ты в детстве играла.
* * *
Как возвращаются
Я в городе. Мне холодно. И странно
не то, что говорить, но даже думать
о том, что я иду себе средь шума
и тишины, иду совсем к себе.
И очень скоро только чемоданы,
в углу стоять среди раскрытых сумок,
останутся, слегка напоминая,
что «надо бы убраться, дорогая».
А чайки, столь похожие на чаек
других, от крошек отгоняют голубей,
как там. Тут, у реки. Река, она такая
извилистая, длинная, но берег
напротив виден: скверик, бродят люди
с собаками, кудрявый, словно пудель,
стоит мальчишка с ворохом гербер
в руках, и ждёт кого-то. Время пробегает
на цыпочках между секундных стрелок.
И никому нет никакого дела
До тех, кто возвращается домой.
Тая Ларина.