ОСТРОВ
открываю глаза. за окном – этот чёртов остров.
разговаривай с обезьянами, зарабатывай на кокосы,
ни о чём не думай, не делай лишних вопросов
и движений – тогда не посмотрят косо.
выхожу из дома – и ноги несут по пляжу.
мне бросают волны в лицо нефтяную пряжу.
мне не страшно. я – пофигист со стажем.
а парнишке, который со мной, – вот тому напряжно.
он плетёт какую-то кашу о лучшей доле,
что пора подумать в этой дыре о школе,
магазине игрушек и ЖКХ конторе
и о лицах в правительстве, которых он бы уволил.
догоняет меня и кричит: это очень просто,
мы когда-нибудь тоже слетаем к звёздам,
перед нами – вселенные, в каждой галактик по сто!
отвечаю ему: это остров. ты слышишь? остров.
здесь две пальмы, два дома и две речушки
и из техники только две ржавых пушки.
если хочешь – стреляй в макак вон на той опушке
и рассказывай им про свои игрушки.
оставляю с морем наедине дорогого друга,
без ботинок иду гулять – как всегда, по кругу.
ах, Господь, если не тянешь руку,
то давай судный час или хотя бы – вьюгу.
закрываю глаза. и ночь совершает кражу
у меня – меня, пофигиста с огромным стажем,
я плыву по космосу – как никогда отважен,
а потом приземляюсь куда-нибудь –
на Юпитер, скажем.
МАРОККАНСКИЙ БУЙВОЛ
заложив за ухо свёрнутый в трубку мир,
марокканский буйвол совершает один оборот,
заменяя собой святейшее из светил,
возвращая реке времён заслуженный брод
переплыв эту реку и выплыв в её рукав,
марокканский буйвол избавляется от надежд,
желаний, мечтаний, обетов, заветов, клятв,
от дома и денег, от обуви и одежд
и, избавившись от всего, бесконечно наг,
марокканский буйвол снимает свои рога,
отдаёт всю власть рабу с названием «враг»
и идёт на восток, и поступь его легка
а за ухом тлеет скупой самокруткой мир,
марокканский буйвол рвёт небо напополам,
он выходит в открытый космос – он так просил,
чтобы космос однажды открылся смертным, открылся нам
марокканский буйвол не видел, как пел рассвет
и как раб писал на табличке слово «везде»,
как река времён сточила его скелет
и Гагарин в космос летел на большой звезде
ничего он не видел, поскольку уже не жил,
заметают Марокко арктические снега,
только психи копают землю в местах златоносных жил
и находят огромные, в метр длиной, рога.
РАЗГОВОР О ПИСАТЕЛЬСКОМ ТРУДЕ
– кажись, талант?
– кажись, талант.
– кажись, навек?
– кажись, навек.
– и ты гигант?
– какой гигант…
так, человек.
– но написал?
– да, написал.
– и им принёс?
– да, им принёс.
– и что они?
– а что они…
до слёз.
– и что теперь?
– а что теперь?
– все будут знать?
– все будут знать.
– а делать что?
– а что ещё?..
писать.
– ну а враги?
– а что враги?
– их будет рать.
– да хоть и рать.
– а делать что?
– а что ещё?..
писать.
ну а семья?
– а что семья?
– где деньги брать?
– да где-то брать.
– а как? писать?
– какой писать!
пахать.
– но ведь талант!
– ну да, талант.
– так ведь навек!
– ну да, навек.
– но ты ж гигант!
– какой гигант…
так, человек.
Татьяна Репина.