Девять аонийских сестер, дочерей Зевса, так и не смогли решить между собой, кому достанется покровительство над музыкой. Все Музы почитали это искусство как божественное наслаждение. Но они поделили инструменты: Терпсихоре достался бубен, Эрато – лютня, Эвтерпе – флейта, Полимнии – кифара, Мельпомене – авлос, Талии – сиринга, Каллиопе – литавры, Урании – тригонон, а вот Клио получила палочку для письма и кисть для приукрашения истории. Однако не ей принадлежит честь создания семизначного музыкального алфавита.
Задолго до Пифагора и, уж тем более, тугоухого бенедиктинца Гвидо Д’Ареццо из застойного средневековья, четыре тысячи лет назад в Египте к мумиям прикладывалась погребальная песнь с нотами, записанными иероглифами. Так что пожелание выразить музыку зряче, что и дало рождение нотной грамоте, могло исходить от прадедушки фараона Тутанхамона. А сегодня трудно себе представить создание музыкального произведения без применения графических символов. Но самое любопытное, что за восприятие звуков и визуальных образов отвечает один и тот же участок мозга – левое полушарие, которое распознает знаковые системы.
В глухой темноте твердь безвидна и пуста. Но когда солнце роняет на землю первые лучи, звуки ангельского песнопения порхают в эфире, словно переливающиеся огнями крылья бабочек. Ощущение гармонии требует цветового слуха. Свет есть звучание, ибо палитра Природы имеет звуковую зеркальность. И художник, и музыкант, улавливая совершенную красоту, стремятся к «всеобъемной» созерцательности. Еще в Древней Греции поняли, что мир устроен тем же способом, которому впоследствии стала подражать лира.
Искусство словесности задает ритм звучащего смысла, укрытого под толщей метафорных туманов. Разум обретает вещность в Слове, его тональной вибрации – продукте звучания. Зримое не противопоставлено слышимому. Из вечной неопределенности глаз открывает истину, а слух ее усваивает. И живопись – жрица божественного Ока – будит звуки, и наоборот – музыкальный образ находит в сознании визуальное выражение. Абстракция видения смыкается звуком. В таком симбиозе творческих технологий высекается искра синтетического артязыка – это глаголящая симфония цвета.
Прекрасное – чертог, где звуки светят, а краски поют, и запахи пьянят влюбленностью, подобные аккордам эоловой арфы. Посмотрите, как нотные знаки извлекают из немоты внутреннее звучание, изнутри рвущиеся мелодии, превращая музыку в понятие, графический жест, шифр звукословия.
Игорь Гапочка.